Хотя миссионерскую деятельность европейцев в «диких» языческих землях принято считать вежливой и корректной, в действительности некоторые западные проповедники действовали грубо, бесцеремонно. Об этом в 1868 году поведал в книге о путешествиях по Амуру и Восточной Сибири исследователь А. Мичи*. Он упомянул некоего французского миссионера Франкле, поселившегося в Китае.
Приведу цитату: «Никто не хотел впустить его в свой дом, что нисколько не удивительно, при дерзком и грубом его обращении с вежливыми китайцами. Наконец, он приютился в кабаке, в котором курили опиум, но отвратительная грязь и вонь скоро выгнали его и отсюда, так что он принужден был ночевать в своей палатке, на берегу реки…»
В городе Сан-Сине на реке Сунгари Франкле встретили весьма радушно, местный мандарин отвел ему для жилья пагоду, а бонза, хотя и выращивал среди прочего мак для приготовления опиума, снабжал миссионера овощами. Но Франкле воздал за радушие «весьма недостойным образом», как заметил А. Мичи.
Пагода оказалась храмом богинь, и Франкле говорил: «Когда я с бонзой посетил этих «чертовок», то он непременно хотел познакомить меня со всеми. «Вот видишь, - говорил он, - ту старую, позолоченную женщину, сидящую на камне, это мать доброты и милосердия».
Так продолжал он сообщать мне имена и качества своих богинь… Как жалко было это отвратительное зрелище! Когда мы все осмотрели и выбрали удобное место для жилища и для церкви, мы уничтожили суеверную надпись из Конфуция, а вместо доски, на которой она красовалась, поставили свой алтарь и каждый день служили обедню».
Далее миссионер Франкле рассказывает об этом «сатанинском жилище», в котором он, однако, «преспокойно уснул под надзором этих «грязных божеств».
«Позднее миссионер Франкле достиг места впадения Сунгари в Амур. Здесь он встретил русских и, находясь среди европейской цивилизации, был чрезвычайно рад, что опять мог поесть хлеба. Отправился вниз по реке, в Хабаровку, где ему отвели прекрасное помещение.
Однажды, когда возле самого его дома (видимо, в районе нынешнего стадиона, где строились первые военные казармы - прим.) остановился пароход, им овладела жажда ехать далее, и он охотно принял предложение русских офицеров доехать с ними до Николаевска. Получил бесплатный проезд. Во время переезда пароход был переполнен пассажирами, многим пришлось спать на палубе. Миссионер занял койку, уступленную ему кронштадтским матросом, тогда как русский священник проводил день и ночь на палубе и спал рядом с лакеем католического посла…»
А теперь о другой легенде, бытующей в литературе. Зарубежным авторам уж очень хочется доказать, что якобы русские пристрастили местных жителей к пьянству. Между тем, употребление крепких спиртных напитков на Амуре бытовало задолго до появления казаков-землепроходцев. Об этом упоминается и в средневековых китайских записках, когда ушлые торговцы с юга не только с выгодой для себя выменивали пушнину, но и… наливали всем страждущим, а таких было немало.
Позднее и европейцы приложили к этому руку. Впрочем, не будем излишне строги к лихим авантюристам и благочестивым священникам-миссионерам, проникавшим в Приамурье с юга, из провинции Лиаотонг, или, по-нынешнему, Ляодун, где католические миссионеры были особенно активны. Что ни говори, отважные были люди! И глоток «огненной воды» порой был единственным для них утешением в опасных странствиях.
Кстати, в далекой Латинской Америке священники, сопровождавшие конкистадоров, тоже умудрялись добывать спиртное из местного сырья, когда привозное заканчивалось. И совершали порой важные географические открытия, которые зачастую… приписывали другим. Так, отважный путешественник и ученый Александр Гумбольдт, как считалось, первым побывавший в верховьях Амазонки и разгадавший тайны реки Ориноко, не раз упоминал в своих записках скромных католических монахов, не только перевозивших его в лодке, но и угощавших отменным вином местного приготовления.
Такие же безвестные и крепкие духом (в прямом и переносном смысле!) дядьки в сутанах спускались и по Сунгари, Уссури и Амуру-батюшке. Об одном таком первопроходце с юга, миссионере де-да-Брюньере, пропавшем в низовьях Амура в 1846 году, я уже рассказывал. А теперь упомяну об отважном миссионере Вено, отправившемся четырьмя годами позже на его поиски. Об этой истории также говорится в книге А. Мичи «Путешествие по Амуру и Восточной Сибири», изданной в Санкт-Петербурге в 1868 году. Почти по горячим следам!
И в 1850 году, когда Амур еще был «ничейным», священник Вено отправился из Маньчжурии в опасное путешествие. На санях, запряженных тремя лошадьми, приехал в уездный город Сан-Син, что на Сунгари, а затем на свой страх и риск двинулся к «ничейной» Уссури, повторяя маршрут своего предшественника.
Но в отличие от де-ла-Брюньера, которого можно считать незаурядным этнографом и автором уникальных путевых записок, священника Вено можно назвать самым первым следователем-европейцем в здешних местах. Конечно, мне могут возразить, что самые первые допросы о разбое учиняли еще русские воеводы в XVII веке, но они-то допрашивали севернее, в Якутском остроге, а тут самый настоящий международный «детектив», и без всякого, замечу, разрешения и ордера на арест.
Конечно, шучу. И, разумеется, эти первые исследователи-миссионеры, какие бы цели они ни преследовали, заслуживают внимания потомков. А уж чего они натерпелись в диких и неведомых краях!
Тот же де-ла-Брюньер, к примеру, придя в низовья Уссури, застал здесь «извергов человечества, убийц, разбойников и разного рода негодяев, бежавших от кары правосудия и основавших здесь добровольную колонию преступников». Речь идет о беглом маньчжурском люде «числом в двести душ», которые ни в чем не уступали сибирским разбойникам, а по части опиума и прочей «дури» даже превосходили их. Так что чашка спиртного еще не самый тяжкий грех. Хотя пили на Амуре еще до прихода русских основательно: и беглые «висельники», и «дети тайги», особенно во времена празднеств и шаманских камланий, о чем упоминается в маньчжурских и китайских документах.
Вот в таких непростых условиях и началась миссия де-ла-Брюньера, а затем и «следователя» Вено. К счастью для последнего, его не убили. И он продолжил путь в низовьях Амура. И очень скоро его стали принимать за… великого колдуна и даже русского генерала, что мог придумать для маскировки сам падре Вено. И еще обратите внимание: о грозных русских «начальниках» в таежной глубинке уже были наслышаны, хотя до официального присоединения Приамурья к России еще оставалось несколько лет.
И миссию свою падре Вено успешно выполнил. Называли его на маньчжурский лад Шиен-Вен-Мингом, а его спутника, тоже христианина - Че-Ту-Чу. Он не был европейцем, но силушки был отменной и, судя по репликам падре Вено, держался «убедительно», пускал в ход кулаки. Вот такая следственная группа прибыла в 1850 году в низовья Амура!
Сейчас, конечно, можно улыбнуться тексту «протокола», но с процессуальной точки зрения, а тем паче дипломатии, все было сделано достаточно убедительно. И один из семи убийц несчастного миссионера де-ла-Брюньера (а это были нивхи, которых в то время называли гиляками) явился с повинной, три местных «начальника» выступили понятыми, остальные виновные тоже покаялись, согласились выплатить отступное и священник Вено их великодушно простил, все дали клятву не мстить.
Но добрый «следователь» Вено сам едва не допустил нового эксцесса, когда подарил изъятые вещественные доказательства - личные вещи убитого де-да-Брюньера своим людям: они передрались, и «дело не обошлось без ножей», как упомянул в записках отважный миссионер. Пришлось поработать кулаками и могучему телохранителю Че-Ту-Чу. И следствие получилось отменным, в духе того времени.
*Мичи А. Путешествие по Амуру и Восточной Сибири с прибавлением статей из путешествий Г. Радде, Р. Маака и др./ Радде Г. Путешествие по югу Восточной Сибири. Пер. с нем. П. Ольхина. - М., - СПб.: Изд. книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, 1868. - 351 с.
